Что произошло баку 1990 году. Чёрный январь

В ночь с 19 на 20 января 1990 года без предварительного объявления чрезвычайного положения в город Баку и некоторые районы Азербайджана были введены войска. Вторжение в Баку крупного контингента частей советской армии, внутренних войск и отрядов специального назначения сопровождалось жестокостью. Сотни людей были убиты, ранены или пропали без вести.

В ту ночь, до объявления населению о введении чрезвычайного положения, в Баку были убиты 102 человека. После объявления чрезвычайного положения 20 января и в последующие дни был убит еще 21 человек. В районах, где чрезвычайное положение не вводилось, – в Нефтчале и Лянкяране, 25-26 января было убито 10 человек. В общей сложности в результате незаконного ввода войск в городе Баку и районах было убито 133 человека, ранено 611 человек, незаконно арестован 841 человек, 5 человек пропали без вести.

Военнослужащими были разгромлены и сожжены 200 домов и квартир, 80 автомашин, в том числе и карет “скорой помощи”, было уничтожено колоссальное количество государственного и личного имущества. Среди убитых были женщины, дети и старики, работники “скорой помощи” и милиции.

Ввод войск и объявление чрезвычайного положения в Баку явились грубейшим нарушением Конституции СССР (статья 119) и Конституции Азербайджанской ССР (статья 71), международного пакта “О гражданских и политических правах” 1966 года (статья 1).

Уже доказано, что, осуществляя меры чрезвычайного положения, отдельные военнослужащие допустили антигуманные действия, которые в соответствии с указом Международного военного трибунала, Женевскими конвенциями о защите жертв войны 1949 г., с дополнительными протоколами I и II 1977 г. к ним и Уголовным кодексом Азербайджана квалифицируют их как военных преступников.

Фактически были попраны все международные конвенции по правам человека, включая Всеобщую декларацию прав человека 1948 г., международный пакт “О гражданских и политических правах”, 1966 г., международный пакт “Об экономических, социальных и культурных правах”, 1966 г., заключительный акт совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 г., итоговый документ Венской встречи СБСЕ 1989 г., декларацию “О защите женщин и детей в чрезвычайных обстоятельствах и в период вооруженных конфликтов” 1974 г., Конвенцию о правах ребенка 1989 г., действующие конвенции, регламентирующие ведение войны, в частности Декларация о неупотреблении легко разворачивающихся или сплющивающихся пуль 1980 г., 4-я Гаагская конвенция о законах и обычаях сухопутной войны 1967 г.

Военнослужащие расстреливали людей на месте в упор, осуществляли умышленные наезды танков и БТР на легковые машины, убивая находившихся в них людей, обстреливали больницы, препятствовали медико-санитарному персоналу оказывать помощь раненым. Личный состав войск добивал раненых штык-ножами. Использование же пуль к автомату Калашникова калибром 5,45 мм со смещенным центром тяжести не просто выводит человека из строя, а многократно увеличивает страдания и делает смерть неизбежной.

Представляем вашему вниманию воспоминания о событиях тех дней.

Воспоминание первое

“В те годы я служил в одной из войсковых частей, дислоцирующейся в Джейранбатане. Я руководил охраной и обороной части, выдавал оружие, сменял людей на постах и поэтому твердо и уверенно могу рассказывать о том, что происходило в части в кровавые дни января 1990 года”, – рассказал полковник-лейтенант азербайджанской армии Аббасали Самедов.

“Видно было, что ввод спецвойск был заранее запланированной акцией. В Баку вошли десантники, танки, пехота. Одновременно с этим служившим в нашей части семьям военнослужащих была дана команда отбыть в Россию. Помню, что командир части выстроил весь личный состав и озвучил данное распоряжение. На сборы было дано 30 минут. Всюду были беготня, паника, шум.”

“Я стоял, наблюдая за этим, словно за кадрами кинофильма о войне. Больше всего меня удивило, что через указанное время семьи военнослужащих были готовы к отправке. А ведь собрать вещи, нарушив обычное течение дня, укомплектовать их, подготовиться к отъезду – дело не одного часа. Это наводит на мысль о том, что сборы начались задолго до приказа командира части. Значит, подтверждается гипотеза о спланированности операции по вводу войск в Баку и последующих действиях.”

“Семьи военнослужащих в сопровождении охраны были эвакуированы из части. Вернулись они через два-три месяца. В самой части увеличилась охрана, больше стало постов и блок-постов, расположенных на подъезде в часть. Наряду с солдатами на постах дежурили офицеры и прапорщики нашей части. Кстати, в одночасье изменилось и отношение к служившим в нашей части офицерам-азербайджанцам со стороны русских офицеров и прапорщиков. Более того, один из прапорщиков нашей части по ночам специально выходил на ближайший блок-пост и дежурил вместе с солдатами и офицерами введенных в Баку войск, останавливал машины, издевался над азербайджанцами”, – вспоминал Самедов.

По его словам, о кровавых событиях в Баку он узнал из выступления Эльмиры Кафаровой.

Можно ли было избежать кровопролития? На этот счет у полковника-лейтенанта собственное мнение.

“В ночь с 17 на 18 января 1990 года я приехал домой для того, чтобы взять личные вещи. Въезд в город со стороны Хырдаланской дороги был заблокирован силами Народного фронта. Буквально в нескольких километрах от них, в ожидании команды, стояли войска, которые и приняли участие в кровавых событиях января 1990 года. Помню, что в часть я добирался через поселок Фатмаи. Впоследствии я разговаривал со многими офицерами и прапорщиками, служившими в Сальянских казармах. Все они в один голос утверждали, что перед самым вводом карательных сил в Баку с представителями Народного фронта велись переговоры о необходимости увода людей с улиц. Но никто из руководства фронта не прислушался к словам военных. Что из этого вышло – знает в Азербайджане каждый”, – говорит Самедов.

По его словам, в части офицеров и солдат безвыходно держали не менее месяца.

“Это был очень тяжелый месяц. Прежде всего с моральной точки зрения. Ведь именно в те дни я и многие в Азербайджане поняли, что советская армия, дислоцирующаяся в нашей стране, – захватнические, окупационные войска. Это было страшным открытием для меня и многих моих коллег – офицеров-азербайджанцев, присягавших на верность СССР. В некоторых частях азербайджанцам не выдавали оружия, боясь их перехода на сторону своих соотечественников. В нашей части такого не было. Но вера в так называемое братство народов рухнула”, – сказал Самедов.

Воспоминание второе

“Еще вечером 19 января 1990 года ничто не предвещало трагедии”, – по словам писателя Эльчина Гасанова. По его словам, жизнь в городе шла своим чередом, работали магазины, кафе, рестораны. Ажиотаж в Баку был виден лишь по людям, ходившим по сталице с азербайджанскими флагами.

“Я тогда жил близ станции метро “XI Красная армия”, переименованной позднее в “20 января”. Поужинав, лег спать. Проснулся я от звуков выстрелов. Это было около часа ночи. В доме уже все проснулись. Я подошел к балкону, но мои родители стали кричать мне, чтобы я отошел от балкона, иначе в меня могла попасть пуля. Из окна дома я увидел перестрелку между солдатами и кем-то, расположившимся на крыше соседней 16-этажки. Эта перестрелка продолжалась около часа. Но она была не последняя в тот день. Стоял невообразимый шум – свистели пули, громыхали броней танки и БТР. Кое-как мы заснули к четырем часам утра.”

По его словам, уже в 7. часов утра 20 января по улицам Баку ездили танки, БМП и бэтээры. Из люка одного из танков высунулся танкист. Он вещал по громкоговорителю: “В Баку введен комендантский час. С 22.00 до 7.00 выходить на улицу категорически воспрещается!”

Но самое ужасное в это время творилось на улице.

“Выйдя из дома, я увидел толпу людей, знакомых. Они рассказали о том, что трупы минувшей ночи были увезены в морг на четырех грузовиках. Кругом были лужи крови, рядом стоял покореженный автомобиль “ВАЗ-2106″, по которому проехался танк. Кое-кто из толпы убеждал собравшихся разойтись. Но в основном доносились призывы не пускать войска в Баку. В это время навстречу толпе выехал танк. Из его люка показался танкист с пулеметом. Он начал стрелять по людям. Одна пуля пролетела в считанных сантиметрах от меня. Люди в панике бежали в разные стороны”.

По его словам, еще одним запоминающимся моментом стало то, как вели себя российские войска в Баку на следующий после кровавых событий день.

“В городе был траур. На машинах, столбах, балконах домов бакинцы вывесили черные, траурные флаги. Но российские солдаты срывали их. Я сам видел, как под дулом автомата черный флажок с переднего стекла своего автомобиля снял водитель “семерки”, – вспоминал Гасанов.

По его словам, 19-20 января в карательной акции в Баку принимали участие сверхсрочники, солдаты лет 30-35. Их отличали длинные волосы, бороды и “звериный блеск в глазах”.

Воспоминание третье

С тем, что события 19-20 января 1990 года можно расценивать как борьбу азербайджанского народа за независимость, не согласен известный политолог Зардушт Ализаде.

“Это была преступная акция как со стороны руководства СССР, так и тогдашнего руководства Азербайджана – верхушки Народного фронта Азербайджана (НФА). Тогдашнее руководство НФА для того, чтобы закамуфлировать собственные преступления перед азербайджанским народом, начало использовать трескотню о национально-освободительном движении. Учитывая реальные ресурсы и влияние, 98% ответственности за события января 1990 года лежит на Михаиле Горбачеве и руководстве СССР, а 2% – на Абульфазе Эльчибее и его окружении”, – говорил З.Ализаде.

“Еще 7 января 1990 года я написал заявление о выходе из рядов НФА. Потому что видел, что руководство фронта ведет народ Азербайджана на гибель. Дело в том, что как один из из создателей и активных членов руководства НФА я неоднократно заявлял о существовании угрозы реализации “тбилисской модели” – повторения в Баку кровавых событий в Тбилиси 9 апреля 1988 года. Но, несмотря на мои предупреждения, Абульфаз Эльчибей и его окружение взяли курс на насильственное противостояние.”

“Вспомним события, предшевствовавшие “черному январю”. СССР на полных порах катится к распаду, центр теряет свое влияние, КПСС имеет нулевой рейтинг, НФА же обладает гигантским доверием и авторитетом в азербайджанском обществе. Через три месяца в нашей стране должны были состояться парламентские выборы, на которых НФА имел все шансы прийти к власти мирным путем, как это случилось с фронтами Литвы, Латвии, Эстонии, Грузии. Вместо того, чтобы подождать всего три месяца, руководство НФА бросает наш народ под танки.”

“Январская бойня в Баку была устроена для того, чтобы опозорить советскую власть перед азербайджанским народом и скрыть одно преступление другим. В итоге мы потеряли перспективу демократического развития Азербайджана и получили проблему Карабаха.”

Ализаде полностью согласен со словами полковника-лейтенанта А.Самедова о том, что офицеры пытались избежать кровопролития.

“Перед каждой баррикадой офицеры просили народ разойтись, напоминали, что люди не имеют права преграждать путь войскам. Но народ верил в НФА, а те просто обманули народ – им нужно было как можно больше крови.”

“19 января утром я отвез отца на дачу в поселке Бильгя. Уже тогда у въезда в поселок Маштаги я увидел баррикаду. Как оказалось, таких баррикад в Баку в тот день было уже немало. Еще одну я увидел у поворота на остров Артем. Следующие встретились мне у поселка Локбатан и у “Волчьих ворот”. Все эти баррикады я видел, объезжая город на автомобиле. Вечером я с братом пошел на митинг на площади Азадлыг. Там я услышал до боли знакомые речи – те провокаторы, которые еще в 1988 году призывали наш народ к насилию, выступали и на этот раз. Я вернулся домой. Во дворе я пытался убедить своих соседей, а среди них были ученые, профессора, не поддаваться на провокации. Но меня тогда обвинили в том, что я подрываю “монолитное единство народа”. Тогда я понял, что на этот раз кровопролития избежать не удастся”, – закончил свои воспоминания Ализаде.

Воспоминание четвертое

“Я думаю, что это была организованная провокация. Ее автором был КГБ СССР. Это ведомство всегда боролось с неформальной элитой. В то время в Азербайджане этой элитой был Народный фронт”, – сказала Абдуллаева. По ее мнению, кровопролития можно было избежать.

“Конечно, силы были неравны. Желающих кровопролития было намного больше, чем противников такой страшной развязки. Кроме того, в Азербайджане в то время было много “агентов влияния” – людей, которые, сами того не подозревая, выполняли чужую волю. Они получали, на первый взгляд, случайную информацию, которая на самом деле “сливалась” им намеренно. Допустило ошибку и руководство НФА. Ему нужно было прислушаться к голосу своей авторитетной и честной интеллигенции. К сожалению, тогда наша интеллигенция разделилась на два лагеря – на национал-демократов и тех, кого обвиняли в отсутствии национального духа, патриотизма и решительности.”

“В эти дни мы ездили по городу и предупреждали народ об опасности противостояния войскам, убеждали их разойтись по домам. Домой я вернулась поздно, легла спать. Проснулась от звуков выстрелов. Заснуть удалось только под утро. А на следующий день со мной произошло событие, которое я запомню на всю жизнь. Солдаты “взяли на мушку ” мальчишку лет 16. Это было около почтового отделения N73, что на проспекте Нариманова. Мальчишка был жителем улицы Советской. В стрессовой ситуации он не смог доходчиво по-русски объяснить солдатам, что он здесь делает. Я заступилась за юношу. Солдат было двое. Один из них был скорее всего сверхсрочник, ему было лет 29-30. У него были длинные волосы и борода. Второй солдат, судя по всему, был украинец. Он называл меня “дивчиной”. Я спросила у солдат: “Ребята, что с вами? Кто вас так обманул? Мы ведь такие же граждане СССР, как и вы. Неужели вы станете стрелять в нас? Но длинноволосый солдат не спускал с нас дула автомата. И только после уговоров своего напарника он ушел. Этому солдату я обязана жизнью”, – сказала Абдуллаева.

После событий 19-20 января она участвовала в составе независимой группы в расследовании этой черной даты в истории Азербайджана. Результаты расследования оказались аховыми.

“Оказалось, что многие военнослужащие, принимавшие участие в событиях 19-20 января, даже не знали, куда их везут. Их везли либо в закрытых машинах, либо на вертолетах. И поскольку многие из них были “афганцами”, они решили, что их вернули в Афганистан.

Впоследствии, когда раскрылась истина, многие из военнослужащих были поражены. Были даже случаи, когда солдаты, узнавшие, по кому они стреляли, сходили с ума. Кроме того, в результате расследования выяснилось, что руководство бакинских больниц было предупреждено о возможном развитии событий в Баку.

В гостиницах Баку в те дни проживали свыше 200 сотрудников КГБ СССР. В то же время азербайджанские сотрудники КГБ Азербайджана были обезоружены. Все это лишь подтверждает версию о изначальной запланированности кровавого сценария развития событий 19-20 января 1990 года в Баку”, – отметила Абдуллаева.

Из архивов газеты ЭХО

29 лет исполнилось трагическим январским событиям в городе Баку, азербайджанским зверствам и насилию не только в отношении армян, но русского населения, особенно, против воинов Советской Армии и Внутренних войск СССР, направленных туда для прекращения убийств, погромов, нарушения законности и восстановления правопорядка. Руководство СССР во главе с М.С. Горбачевым, как теперь известно, было в принципе не способно морально и политически руководить великой страной, но и защитить граждан даже от откровенно преступных экстремистских действий националистических элементов. На этот счет есть много свидетельств очевидцев, в том числе азербайджанских, которые особенно представляют эти события, в том числе на государственном уровне, по принципу «с ног на голову», в ярой антиармянской и антисоветской, а нередко антирусской интерпретации.

Сегодня мы начинаем публиковать главу «О событиях в Баку 20 января 1990 года. Год спустя» из книги «Мятежный Карабах», не только популярной (с 2003 года выдержала три издания общим тиражом 17 тысяч экз. на русском и армянском языках), но и вошедшей в научный и словарный оборот. В 2016 году эта книга за документальную точность и достоверно засвидетельствованные события драматического периода Нагорного Карабаха 1990-1991 годов удостоена Диплома IX Международного конкурса научных работ имени Ю.А. Жданова.

Ее автор Виктор Кривопусков, русский офицер, подполковник, в те времена начальник штаба Следственно-оперативной группы МВД СССР по Нагорно-Карабахской автономной области Азербайджанской ССР, а ныне президент Российского общества дружбы и сотрудничества с Арменией, доктор социологических наук, лауреат литературной премии имени Бориса Полевого, не только был действительным очевидецм тех многих событий, но и, понятно, хорошо осведомлен об их содержании, исполнителях, виновниках и вдохновителях.

В апрельский солнечный день 1991 года, после участия в праздничной пасхальной службе в Бакинской русской православной церкви, расположенной напротив кинотеатра «Шафаг» на Нагорной улице, я вместе с сопровождающим меня заместителем начальника Насиминского райотдела внутренних дел майором милиции Вагифом Кулиевым, талышом по национальности, посетил на Аллее Почета недавно созданное мемориальное захоронение жертв трагических событий января 1990 года. Возложил гвоздики. Там я обратил внимание на два обстоятельства. Первое, что мемориал состоял из тех, кто погиб только 20 января 1990 года. Второе, все 269 захоронения значились под фамилиями лишь азербайджанской национальности. У меня, естественно, возник вопрос:

– Почему здесь нет упоминаний о погибших в другие дни января, в том числе об армянских жителях Баку, советских солдатах и офицерах?

Майор Кулиев ответа на этот вопрос не знал. Все мои попытки потом услышать в официальных азербайджанских кругах достаточно аргументированную версию создания мононационального мемориала успеха не имели. Везде объясняли, что мемориал является символом насилия советской армии над демократическим движением азербайджанцев. Про массовые погромы и убийства армян, а также гибель советских солдат и офицеров, русского населения от рук азербайджанских националистов и прочие «неудобные» детали в декабре 1990 и январе 1991 годов старались не говорить. А ведь это, по крайней мере, несправедливо.

Сведения о Бакинском черном январе ко мне в эти дни стекались непроизвольно и обильно, так как занимался изучением влияния деятельности религиозных и неформальных организаций на состояние оперативной обстановки в республике, а также оценкой намерений руководства Азербайджана о возможной насильственной депортации армян из Шаумяновского района. Вольно или не вольно, но я общался постоянно с очевидцами прошлогодних событий: общественными деятелями и представителями властных структур, работниками правоохранительных органов, военными. Большинство русских, украинцев и других русскоязычных сотрудников республиканских министерств и ведомств, городских предприятий и организаций к этому времени уже покинули Баку. Кроме военнослужащих, в основном, это были азербайджанцы. Они сами были инициаторами разговоров о тех трагических днях. Даже год спустя многие из них не оправились от шока повальных погромов и уличных боев.

О Бакинских событиях написано, вроде бы, немало. Их невозможно было приглушить, как с кровавой драмой в Сумгаите, с массовыми армянскими погромами 1988 года в Кировабаде, Нахичевани, Шамхоре, Ханларе, Казахе, Шеки, Мингечауре. По количеству жертв, продолжительности и масштабам погромов, особенно, по их последствиям в советской действительности им не было равных. Они стали роковыми для судеб почти миллиона азербайджанцев и армян, тысяч русских, превратившихся в своей же стране в беженцев и депортированных лиц и, как оказалось, на многие годы. И все же, официальная информация о многонедельных погромах, насилии, многочисленных убийствах людей, разгуле мусульманского национализма, выступлениях против конституционного строя подавалась дозировано, приглушенно, неполно, а суть происходившего государственного переворота тщательно пряталась за сетованием на неутихающую межнациональную рознь.

А ведь события в Баку, зная о них истинную правду, повергают в моральный и нравственный транс. В обобщенном виде рассказы очевидцев январских событий указывали не только на их не случайность в череде националистического антиармянского противостояния, но и на подготовленность оппозиции к вооруженному антисоветскому конституционному перевороту в Азербайджане, на его истинных идеологов и организаторов и несвоевременность принятых руководством СССР мер по их предотвращению.

Факты свидетельствовали, что весь 1989 год так называемая демократическая оппозиция закалялась в создании нестабильной ситуации в Баку и в целом в республике, переходила от скрытых разовых акций террора армянского населения к организационному оформлению и централизованному управлению своим националистическим движением. В июле образован Народный фронт Азербайджана, отделения которого вскоре открылись во многих городах и районах республики.

На первых порах деятельность НФА вроде бы носила достаточно демократический характер. В его составе были видные представители интеллигенции, люди, как бы желавшие избавить республику и страну от недостатков. На этом он быстро завоевал авторитет среди широких слоев азербайджанцев. Но как гласит старая мудрость: «Революции задумывают идеалисты, осуществляют фанатики, а их плодами пользуются негодяи». Вскоре спекуляция националистическими лозунгами, организация хаоса и разгула национализма стали сутью его идеологии и деятельности. Более того, НФА стал проявлять стремление реализовать в Азербайджане идеи исламской самостоятельности и пантюркизма. И это не случайно.

У истоков создания НФА стояли эмиссары турецких и других спецслужб. Особенно их деятельность активизировалась после того, как в ночь на 1 января 1990 года бесчинствующими толпами азербайджанцев были разрушены восемьсот километров советской границы с Ираном. В Азербайджан, а через него и в другие регионы СССР, бесконтрольно хлынул поток оружия, антисоветской провокационной литературы, множительной техники, средств связи. Накануне Бакинских событий тысячи людей переходили границу в том и другом направлении. Без сомнения, что и через этот канал шло обеспечение экстремистских группировок Народного фронта всем необходимым для осуществления вооруженного переворота.

С помощью турецких пантюркистских организаций (Националистической партии «Мусават», Народной демократической партии Турана, Общества азербайджанской культуры и Карсской культуры, террористической правоэкстремистской и неофашистской организации «Серые волки», Партии национального движения и других) сеть националистической агентуры развернулась по всей территории Азербайджанской республики. Их деятельность по раздуванию экстремизма в республики напоминала программу и лозунги азербайджанских националистов 1918–1920 годов «Смерть армянам», «Азербайджан для азербайджанцев», «Союз с братской Турцией», «За Великий Туран». Крупнейшие города Баку, Сумгаит, Мингечаур были поделены на районы для организации провокаций, беспорядков, погромов, оказания сопротивления органам правопорядка и войскам. Сценарии Сумгаитских и последующих за ними событий использовался для обучения новых рядов погромщиков.

Подмечена еще одна важная деталь: носителями и реалиаторами идей исламской самостоятельности в Азербайджане стали выходцы из Нахичевани, а также из числа беженцев из Армении, причем представители одного влиятельного номенклатурного азербайджанского клана. Руководство НФА фактически стало их исполнителем. Ближайшая история покажет эти лица и их истинную заинтересованность. Так, после январских событий 1990 года вынужден будет срочно покинуть республику ее партийный руководитель Абдурахман Везиров, через два года тот же вариант ожидал руководителя Азербайджана Аяз Муталибова. Лидер НФА А. Эльчибей, одно слово которого выводило на площади Баку до полумиллиона человек, ставший в 1992 году президентом Азербайджана, через год будет смещен кировабадским полковником Суретом Гусейновым.

Свидетели рассказывали, что именно в этот момент к воротам Бакинской ставки Сурета Гусейнова прибывает автомобиль с руководителем парламента Нахичеванской республики, бывшим членом Политбюро ЦК КПСС Гейдаром Алиевым. Как вспоминает сам Сурет Гусейнов, тогда он вдоволь поиздевался над бывшим многолетним властителем советского Азербайджана. Но Гейдара Алиева не смутила ни необходимость долгого ожидания аудиенции, ни другие проявления неуважения. Напротив, допущенный, в конце концов, к мятежному полковнику, он опустился на колени, поцеловал бронетранспортер, на котором приехал из Кировабада в Баку Сурет Гусейнов. Затем в течение пяти часов хитроумный Гейдар Алиев убеждал полковника: я, мол, стар, дряхл, смертельно болен и не помышляю ни о чем, кроме как о передаче тебе своего опыта. Наконец Сурет Гусейнов соглашается на пост премьера при президенте Алиеве. В этот момент он подписывает себе приговор. Меньше чем через два года полковник объявляется «изменником родины», позже его приговаривают к пожизненному заключению.

О целях и глубине деятельности Народного фронта Азербайджана, приведшей к трагедии, жертвам, их последствиях, в полной мере раскрывает не только содержание моего дневника. К моменту подготовки второго издания настоящей книги завесу над осуществлением истинных планов НФА вдруг приподнял Вагиф Гусейнов, бывший в те годы председателем Комитета Государственной Безопасности Азербайджана. По этому поводу он 6 февраля 2004 года дал интервью газете «Московский комсомолец». Я доверяю фактам, приведенным в нем Гусейновым, хотя они с моими данными совпадают не полностью. Но это, на мой взгляд, неважно. Чрезвычайно важно другое. Их достаточно правдиво называет человек, бывший на одной из самых высоких властных должностей в республике, призванный, в первую очередь, обеспечивать в ней безопасность людей, незыблемость существующего государственного строя и сохранение конституционного правопорядка.

Мы знакомы с Вагифом Гусейновым. В конце 70 -х – начале 80-х годов прошлого века он был первым секретарем ЦК комсомола республики, потом какое-то время моя работа в ЦК ВЛКСМ совпала с его деятельностью в Москве секретарем Центрального Комитета комсомола. Вагиф и сегодня пользуется авторитетом среди ветеранов комсомола. Правда, во время карабахских событий нам встречаться не привелось. Может, и к лучшему. Наши позиции в то время, наверняка, были по разные стороны карабахской баррикады.

Вагиф Гусейнов в 1994 году написал и издал книгу, в которой со своих позиций, разумеется, попытался откровенно рассказать о Бакинских событиях января 1990 года. Но после того как с ней познакомился президент Азербайджана Гейдар Алиев, ее тираж был уничтожен. С тех пор Гусейнов живет в Москве, стал одним из известных политологов, ведущим российским аналитиком по геополитике Кавказа, но о тех январских днях в Баку пока хранил молчание. Вот как он оценивает тот бакинский период:

– В октябре 1989 года я встретился с лидерами Народного Фронта Азербайджана Абульфазом Эльчибеем и Этибаром Мамедовым. Тогда я их спросил: «Почему вы не хотите пойти по пути народных фронтов Литвы, Латвии, Эстонии? Вы тоже можете в рамках конституции и существующих законов добиваться избрания в Верховный Совет». Они ответили, что, мол, каждая страна имеет свои особенности, «…и вообще завоевание свободы не бывает без крови. Да, мы знаем, что будут жертвы! Но это будут жертвы во имя свободы».

– Вы берете на себя ответственность за будущие жертвы? Вы сознательно ведете людей на кровопролитие? – воскликнул я.

– Да, мы считаем, что чем больше прольется крови, тем Мятежный Карабах 275лучше будет сцементировано мужество и идеология нации,– таким был ответ.

Беспорядки в Баку тщательно готовились Народным фронтом. В новогоднюю ночь 1990 года толпой была разрушена государственная граница с Ираном (около 800 километров). А 11 января в Баку начались массовые погромы армян. В них участвовало около 40 групп числом от 50 до 300 человек, занимающихся погромами. Царила полная анархия. Милиция ничего не могла сделать. 59 человек (из них 42 армянина) было тогда убито, около 300 ранено.

– О предстоящем вводе войск центр нам не сообщили,– продолжает Гусейнов,– но КГБ располагал службой, контролирующий радиоэфир. И 19 января мы заметили большую активность на используемых военными частотах. Стало понятно, что войска готовятся войти в город. Я по собственной инициативе вновь встретился с Эльчибеем, сказал ему, что надо принять все меры для того, чтобы избежать столкновения жителей Баку с войсками. В ответ Эльчибей пообещал мне поговорить с руководителями Народного фронта. В пять часов вечера он позвонил мне и сказал, что лидеры НФА вышли из его подчинения. Поэтому он ничего не может сделать. Эльчибей также заявил, что ЦК, правительство тоже виноваты. Они довели ситуацию до такого тупикового состояния. Я знаю, что, говоря о выходе прочих лидеров Народного фронта из-под его подчинения, Эльчибей лгал. В чем был смысл позиции НФА? Они хотели замазать кровью тогдашнее руководство ЦК, держать их на коротком поводке, напоминая об этих событиях. А также привлечь внимание мировой общественности. Эльчибей так прямо и заявил: пока в Тбилиси не пролилась кровь, международные правовые организации не обращали на Грузию никакого внимания. 20 января ночью в Баку вошли войска. Из-за баррикад в них стреляли и оказывали сопротивление. Всем этим управлял Комитет обороны Азербайджана – самопровозглашенный неконституционный орган, целиком состоявший из активистов Народного фронта.

Можно ли было предвидеть взрыв? Однозначно, да. В октябре 1989 года мы в КГБ Азербайджана подготовили записку. Там руководство страны и республики прямо предупреждалось: в ближайшие два-три месяца может произойти кризис и взрыв: массовые беспорядки… Об этом знали союзные лидеры. В те времена только центр обладал реальной властью и реальной полицейской силой для предотвращения крупномасштабных организованных или стихийных беспорядков. Но первые девять дней беспорядков в Баку силовики ни во что не вмешивались. В Баку находился большой контингент внутренних войск МВД СССР – более 4 тысяч человек. Они бездействовали, ссылаясь на то, что у них нет распоряжения руководства.

Мне позвонил председатель КГБ СССР Крючков. Он поинтересовался, почему внутренние войска МВД СССР не пресекают беспорядки. Я ответил: «Руководству МВД заявило, что без соответствующего письменного распоряжения или введения ЧП ничего предпринимать не будет». Я напомнил Крючкову слова, сказанные ранее командующим внутренними войсками МВД СССР Шаталиным: «С нас довольно Тбилиси. Решение принимали политики, а отвечали мы». Наступило молчание. Выждав, я спросил у Крючкова: « Владимир Александрович, наверное, вы меня не поймете, если я спрошу вас: «Что происходит? Тысячи людей выбрасывают из Армении в Азербайджан, а центр бездействует. Это похоже на какой-то кошмарный сон. Теперь здесь убивают людей, сжигают, сбрасывают с балконов, а параллельно многочасовые совещания, доклады в Москву, многозначительные кивки, и все в ожидании. Но никто ничего не хочет делать. Что за этим стоит?» Крючков ответил: «Вы же знаете, что решения у нас принимаются, к сожалению, поздно или вообще не принимаются…».

Интервью Вагифа Гусейнова «Московскому комсомольцу» с профессиональной точностью характеризует важные фрагменты подготовки и осуществления НФА масштабных жестокостей по отношению к армянам, сравнимых с турецким геноцидом 1915–1921 годов, по окончательному выдворению их из Баку и других районов республики. Одновременно Гусейнов, по сути, изнутри раскрывает события, длившиеся далеко не один день и даже не один месяц, а, самое главное, планы достижения конечной цели НФА – захвата власти в республике и образования Исламского государства. Фрагмент его телефонного разговора с председателем КГБ СССР Крючковым красноречиво говорит о бездеятельности лично Горбачева в той крайне критической ситуации для Баку. Можно только предполагать, сколь богато и обширно было содержание книги Вагифа Гусейнова, если оно вызвало к нему беспощадную реакцию самого Гейдара Алиева.

Мои же данные, в отличие от тех, что изложил Вагиф Гусейнов, день за днем прослеживают развитие Бакинских событий января 1990 года, третьей и окончательной после Сумгаита и Кировабада волны массовых армянских погромов в Азербайджане. Действительно, к началу января власть в Баку безраздельно принадлежала НФА. Более месяца на армянские квартиры совершались нападения, сопровождаемые убийствами, насилием, грабежами. Участились случаи проявления насилия над русскими жителями города, семьями военных, насильственного выселения из квартир. Вот одна из тысяч жертв антирусских бесчинств азербайджанцев, одурманенных националистической исламистской пропагандой Народного Фронта. Это Елена Геннадьевна Семерякова, тогда жена советского офицера, а в 2007 году член Общественной палаты Российской Федерации, председатель Центрального правления общероссийской общественной организации «Женский диалог».

– Мы, русские, советские граждане, находясь в конце 1989 года в окружении мусульманского населения советского же Азербайджана, оказались настоящими заложниками. Ни еды, ни света, ни воды. Для меня, беременной женщины с двумя детьми, это была страшная реальность: полная незащищенность и беспомощность, когда в любую минуту могут прийти вооруженные азербайджанцы, убить, ограбить, сделать с тобой что угодно. Я была с мужем-офицером в Афганистане. Там, что бы ни говорили, не наша территория, чужая страна. А здесь – Родина, Советский Союз, люди одной общности – советский народ. И мы блокированы. Мы не знали, гражданами какой страны мы тогда были? Невероятно страшно.

Отрезанная от мужа, я лично не понимала, в какую ужасную ситуацию попала со своими маленькими детьми. Как всякая советская женщина, хотела нормально уйти в декретный отпуск, получить положенные деньги за предродовой отпуск и пособий на новорожденного. Поехала как-то с нашими солдатами в городскую больницу, взять положенную в таких случаях обменную медицинскую карту для представления в родильный дом. Пришла в женскую консультацию, а там азербайджанские мужики чистят автоматы, разделывают бараньи туши. Медсестры мне со смехом говорят: давай, сдавай кровь из вены. Увидела грязные шприцы и, естественно, никакой крови сдавать не стала. Я молила бога, чтобы живой оттуда выйти! Там же мне, якобы на основе предыдущих результатов анализов крови, сунули какую-то справку, где значился диагноз «сифилис». Когда я приехала к маме в Свердловск, мне сразу сказали, что никакого сифилиса и в помине нет, но уезжать из Баку с такой справкой было, мягко говоря, не совсем уютно. Об отъезде из этого ада, который следует больше считать побегом, с детьми на руках и маленьким узелком с документами, вспоминать и сегодня страшно. В аэропорту меня не хотели выпускать. Тыкали автоматами в живот, дети жались ко мне, только тихонько попискивали.

Поражало то, что даже для сослуживцев, вместе воевавших в Афганистане, и там делившихся последним глотком воды и куском хлеба, я вдруг стала врагом. Какой же силы была ненависть азербайджанцев к армянам и к нам! Я лично у себя скрывала двух армянских детей, мальчика и девочку, ровесников моих мальчишек. Представьте себе, например, свой дом, с вами ваши дети, совсем маленькие, скоро должен появиться третий ребенок. А ваш дом неожиданно взрывают, выбивают двери. К вам врываются вооруженные разъяренные азербайджанцы, заявляют, что отнимут мальчиков, так как «нам нужны воины». Запомнился один прапорщик, азербайджанец. Нормальным был раньше человеком, а тут! Ворвался в мою квартиру, разговаривал угрожающе, при этом сказал, что отсюда я никуда живой не уеду. Пришлось унижаться, уговаривать, напоминать, что когда-то в Афгане он приносил мне картошку, морковку, не давал умереть с голоду. Спрашивала, в чем моя вина? В ответ: «Ты у себя скрывала армян». Армяне те, я уже говорила, были крошечные дети. Их отец погиб от рук азербайджанцев, о матери я ничего не знала. К счастью, малышей однажды ночью от меня забрали родственники.

В четверг 11 января 1990 года на митинге мусульманские ораторы стали требовать изгнания армян из Баку, организовывать массовый поход на Карабах. Руководство НФА пошло на беспрецедентный шаг, направленный на легализацию своей власти. Партийному и государственному руководству республики был предъявлен ультиматум о немедленном созыве сессии Верховного Совета Азербайджанской ССР. Радиоцентр и ряд правительственных зданий перешли в руки НФА. Многотысячный митинг перед зданием ЦК компартии республики требовал отставки его первого секретаря Везирова. НФА сформировал совет национальной обороны и призвал народ к военным действиям в случае вступления в город советских войск. С 12 января погромы в столице республики приобрели общегородской характер. Дом за домом очищался от армянских жителей.

13 января состоялся 150-ти тысячный митинг, после которого толпы погромщиков, возглавляемые активистами НФА, скандируя антиармянские лозунги, пошли по адресам из размноженных списков и начали выселять армян из их жилищ. Бандиты врывались в квартиры и дома армян, сбрасывали их с балконов, заживо сжигали на кострах, применяли изуверские пытки, некоторых расчленяли, насиловали девочек, женщин, старух. Семь последующих дней в городе безнаказанно длилась вакханалия насильников, грабителей и убийц армян. А те, кому удавалось избежать гибели, подверглись насильственной депортации. Тысячи армян паромом через Каспийское море доставлялись на восток, в порт города Красноводска Туркменской ССР, а оттуда самолетами – в Армению. Только 19 января по сводкам МВД, которые вряд ли отражали действительность, в Баку было убито 60 армян, около 200 ранено, изгнано из города 13 тысяч.

Депортация проводилась под контролем и организацией активистов НФА. Схема действий погромщиков была однотипной. Вначале в квартиру врывалась толпа из 10-20 человек, начинались избиения армян. Затем появлялся представитель Народного фронта, как правило, с уже оформленными по всем правилам документами на обмен или якобы продажу квартиры, после чего немедленно предлагалось покинуть жилище и направиться в порт. Людям разрешали брать вещи, но при этом отбирали деньги, драгоценности, сберегательные книжки. В порту действовали пикеты НФА, они обыскивали беженцев, иногда снова избивали.

Азербайджанские правоохранительные органы не только бездействовали, но нередко сами участвовали в погромах и грабежах. Чувствуя безнаказанность, погромщики стали совершать насилия и в отношении русских и русскоязычного населения, вынуждая и их в массовом порядке также покидать республику. Как и в Сумгаите, Кировабаде было немало азербайджанцев, которые в условиях кровавого беспредела, рискуя жизнью, спасали своих армянских друзей, соседей, а то и просто незнакомых.

Президент СССР М.С. Горбачев в случае с событиями в Баку на традиционно длительное время занимал выжидательную позицию. В этих условиях руководители КГБ, МВД и Министерство обороны СССР не могли даже отдать приказ давать отпор вооруженным нападениям активистов НФА на воинские и пограничные части. Только 15 января Президиум Верховного Совета СССР утвердил подписанный Горбачевым Указ о введении режима чрезвычайного положения в Азербайджане. Но и здесь был казус. Чрезвычайное положение вводилось, безусловно, только на территории Нагорно-Карабахской автономной области, а также в районах, приграничных с ней и расположенных на границе с Ираном. А вот в Баку ввести его предлагалось Президиуму Верховного Совета республики. Но к тому времени было очевидно, что азербайджанское руководство безнадежно утратило контроль над ситуацией и что НФА не удовлетворится армянскими погромами, а также традиционной сменой партийного лидера республики. Несомненным является и тот факт, что Горбачев имел от спецслужб страны достаточно достоверную информацию о сложившейся ситуации в Баку и в Азербайджане в целом.

В это время там, в качестве помощи первому секретарю ЦК партии Везирову находились председатель Совета Союза Верховного Совета СССР, академик Е.М. Примаков и секретарь ЦК КПСС А.Н Гиренко. Видимо Горбачев надеялся, что санкцию на ввод войск в Баку даст республиканское руководство. Но оно предпочло тоже уклониться и переложило ответственности даже за свое спасение на Москву. 19 января Горбачев все-таки подписал специальный Указ Президиума Верховного Совета СССР «О введении чрезвычайного положения в городе Баку», который гласил: «В связи с резким обострением обстановки в городе Баку, попытками преступных экстремистских сил насильственным путем, организуя массовые беспорядки, отстранить от власти законно действующие государственные органы и в интересах защиты и безопасности граждан Президиум Верховного Совета СССР, руководствуясь пунктом 14 статьи 119 Конституции СССР, постановляет: «Объявить с 20 января 1990 года чрезвычайное положение в городе Баку, распространив на его территорию действие Указа Президиума Верховного Совета СССР от 15 января 1990 года».

К этому времени обстановка в Баку и республике стала хуже не куда. Погромы жилых домов и квартир не прекращались ни на один час. Автомобильные и железные дороги были блокированы, на транспортных магистралях выставлены заслоны из грузовиков и автобусов. На железнодорожных станциях Уджары и Кюрдамир экстремисты задержали два воинских эшелона. В 19 часов 30 минут в Баку в одной из секций главного энергоблока республиканского телевидения произошел сильный взрыв, по всей вероятности самодельного взрывного устройства. В результате была выведена из строя система энергоснабжения. Телевидение прекратило работу. В Баку не вышли газеты. С вечера 19 января НФА организованными толпами экстремистов были блокированы здания местных органов власти, почтамт, радио и телевидения, перекрыто движение общественного транспорта.

В ночь на 20 января в Баку были введены войска. Это спасло жизнь тысячи горожан. Но сделать это было крайне сложно. Десант пришлось высаживать на одну из центральных площадей – «площадь Украины». Иного пути попасть войскам в город в тот момент не было. Руководство Народного фронта, информированное о сроках ввода войсковых частей в город, сознательно организовало им вооруженное сопротивление. На пути продвижения солдат вставали не только препятствия. Из- за грузовиков на дорогах, завалов на шоссе, баррикад на улицах по воинам велась стрельба из различных видов оружия. С крыш домов стреляли снайперы, на улицах действовали летучие отряды боевиков. Баку был охвачен боевыми действиями. Над городом с утра барражировали вертолеты, с которых разбрасывались листовки. В них содержался призыв к населению сохранять спокойствие, к прекращению вооруженной борьбы. Такой способ общения с населением для армии был единственным. Кроме телевидения молчало и радио.

Ввод воинских частей в Баку был организован скверно. Войска, входившие в ночной город, не располагавшие оперативной обстановкой, сведениями о дислокации вооруженных банд, характере их вооружения, на первых порах вели только ответный огонь, что называется, вслепую, несли потери. Боевики были вооружены не только охотничьими ружьями и самодельными гранатами, но и современными автоматами, пулеметами, даже гранатометами. Экстремисты использовали современную технику, мешали армейской радиосвязи. Основное сопротивление боевиков в Баку было подавлено через сутки, но отдельные столкновения с гибелью людей продолжались даже в феврале. Многие жители и, особенно, дети погибли в своих квартирах при обстреле домов снайперами НФА.

Как в действительности развивались события ночи 20 января и последующих дней в разных районах Баку, опять же подтверждаются рассказами очевидцев. Вот что поведал командир Тульской воздушно-десантной дивизии полковник Александр Иванович Лебедь, ставший впоследствии знаменитым генерал-лейтенантом, Героем России и губернатором Красноярского края:

– Январь, зима, светает поздно, темнеет рано. Самолет, в котором я летел, приземлился в густых сумерках на аэродром Кала, что в 30 километрах от Баку. Кругом ненавязчиво постреливали. Задача – взять двухмиллионный город – милая и простенькая. Чтобы успешно выполнить ее, надо было вначале успешно выбраться из аэродрома. За воротами во мраке – контуры большегрузных машин; между ними мелькают контуры людей, у некоторых в руках автоматы, двустволки; раздаются мат, вопли. Я попытался вступить с ними в переговоры:

– Мир вашим домам, освободите проход, я гарантирую, что ни один волос не упадет с вашей головы.

В ответ истерическое:

– Вы не пройдете... Мы все ляжем, но вы не пройдете...

– Ну, черт с вами, я вас предупредил. – В ответ улюлюканье, свист, ликующее злорадное гоготанье.

1– Вперед! – приказал я.

– Через проделанные проходы роты вырвались на шоссе. В считанные секунды замкнулись клещи. Десант спешил и с криком «ура», стреляя в воздух в целях создания паники, атаковал с двух направлений. Не ожидавшие от нас такого свинства, «победители» с воплями разбежались по находящимся на противоположной стороне дороги виноградникам, но не все, 92 человека были отловлены, сбились в кучу. От былого торжества не осталось и следа. Убитых и раненых не было. На земле валялось оружие, хозяев у него, естественно, не нашлось. Ведь ночью все кошки серы. «Уралы» растащили и растолкали КрАЗы и КамАЗы. Путь был свободен.

Рязанский полк шел тяжело. В общей сложности пришлось расшвырять, разбросать, преодолеть 13 баррикад разной степени плотности, 30 километров и 13 баррикад. В среднем одна на 22,5 километра. Дважды противодействующая сторона применяла такой прием: по шоссе, где предстоит пройти полку,мчится наливник тонн на 15. Задвижка открыта, на асфальт хлещет бензин. Топливо вылито, наливник отрывается, а из окружающих виноградников на дорогу летят факелы. Колонну встречает сплошное море огня. Ночью эта картина особенно впечатляет. Колонна начинает с двух сторон, по виноградникам, по полям обтекать пылающий участок; из виноградника гремят выстрелы; роты скупо огрызаются. Тягостная в целом картина. Эти тридцать километров стоили рязанскому полку семерых раненых с пулевыми ранениями и трех десятков травмированных кирпичами, арматурой, трубами, кольями. К 5 часам утра полки овладели назначенными им районами. С востока, со стороны аэродрома «Насосная», в город вошла Псковская воздушно-десантная дивизия.

Ситуация в городе была настолько сложной, что одних десантников там не хватало. Одной из главных задач вошедших в Баку войск было разблокировать военные городки. В первую очередь Сальянских казарм, в которых дислоцировалась Бакинская мотострелковая дивизия (МСД) 4й Армии и Бакинское высшее в общевойсковое командное училище. Затем совместными усилиями взять под охрану основные объекты столицы Азербайджана: государственные учреждения, предприятия, прекратить убийства армян, грабежи магазинов и квартир офицеров войсковых частей, расквартированных в городе, обеспечить четкий порядок в интересах большинства населения.

– С 10 января КПП дивизии,– рассказал мне командир взвода шестой роты второго батальона 135 полка Бакинской МСД и недавний выпускник Бакинского командного училища лейтенант Сергей Утинский,– были блокированы толпами активистов НФА, бензовозами и поливочными машинами, заправленными горючим. Машины, выезжающие из казарм в город по различным нуждам, офицеры и солдаты, находящиеся в них, подвергались унизительному доскональному досмотру. На крышах высотных домов, расположенных вокруг казарм, экстремистами были установлены крупнокалиберные пулеметы ДШК и прожекторы. На чердаках обосновались снайперы и автоматчики, так что территория казарм была как на ладони и полностью простреливалась. Из-за участившихся нападений азербайджанцев на офицерские квартиры с 15 января из Баку началась эвакуация офицерских семей. Вместе с ними отправлялись и армянские жители, нашедшие укрытие в казармах или квартирах военных. Кого не успели отправить в другие города, сосредоточили в казармах.

Офицерский состав дивизии находился на особом казарменном положении с начала января, однако до 17 января никаких приказов на противодействие вооруженным бандам, защиту населения, охрану важнейших государственных ихозяйственных объектов не поступало. Только в этот день дежурным нарядам на КПП было выдано оружие. Почти половина рядового и значительная часть младшего командного состава полка была из числа местных призывников. В 135 полку солдаты азербайджанцы стали выходить из подчинения, не выполнять приказы командиров. В первом батальоне они фактически организовали восстание, предприняв попытку покинуть полк. Только своевременными и решительными действиями командира полка подполковника Орлова и офицеров батальона, в основном, прошедших Афганистан, бунт азербайджанцев был пресечен, всех изолировали под охрану.

Когда, наконец, поступил приказ командования на деблокаду КПП, то командиры и бойцы проявили немалую смекалку. Дело в том, что периметр их каменной ограды составляли стены органично встроенных в нее корпусов боксов для бронии автотехники. Чтобы предотвратить поджоги бензовозов, людские жертвы и разрушения в районе КПП, танкисты протаранили внешние стены своих боксов. Стремительный выезд танков, БТРов и БМП с бойцами на броне застал врасплох поджигателей и взрывников.

Кстати, лейтенант Утинский об архитектурно-строительных достоинствах Сальянских казарм рассказывал с нескрываемым уважением и юмором:

– Бытует легенда, что свое название они получили от француза по фамилии Сальян. Служил француз в русской армии вцарствование императора Николая I. По какому то случаю, француз проштрафился перед его императорским величеством. За свою провинность он по высочайшему указу был направлен служить в Баку, считавшимся тогда совершенно диким местом Российской империи. Француз был хорошо образован, обладал оригинальными архитектурными взглядами, высокими организаторскими способностями. Прибыв в захолустный Баку и, искупить перед царем свою вину, развил бурную деятель ность. Под его личным руководством буквально за 3 - 4 года построили красивую и добротную крепость-городок, причем с учетом особенностей местной архитектуры и климата. Зимой в казармах тепло, а летом прохладно. Городок искусно озеленен, благодаря чему в нем создался изумительный микроклимат. Совершив инициативный строительный подвиг, Сальян, надеясь на снисхождение царя, отправил Николаю I восторженную депешу: «Государь, докладываю, в этом диком краю я, Сальян, построил земной рай!». Ответ императора был скор и краток: «Построил земной рай - молодец! Ну и живи в нем!» Что было потом с Сальяном, не известно. Но имя свое он увековечил в шедевре военно-фортификационного искусства, который стал составной частью городской застройки.

Надо отметить, что из четырех полков Бакинской дивизии только 135 полк был развернутым, то есть полностью укомплектованным личным составом согласно штатным нормативам. Остальные же - кадрированные - это когда на период мирного времени численность рядового и младшего командного состава сведены к минимуму. Они – то и должны быть на случай чрезвычайного или военного положения доукомплектованы бывшими военнослужащими-резервистами из рабочих, колхозников, инженеров, учителей и т.д. Полки Бакинской дивизии и другие мотострелковые части, пополненные в соответствии с планами Генерального штаба на этот случай из числа резервистов Ростовской области, Краснодарского и Ставропольского краев, принимали самое непосредственное участие в разблокировании города, а фактически в подавлении основной части мятежа. Обросшие, бородатые и обмундированные на скорую руку в залежалую на армейских складах униформу старого образца, они, надо признать, храбро решали поставленные задачи. По мнению военных, на их долю выпала самая сложная боевая задача. Им пришлось буквально пробиваться по каждой улице города, обследовать каждый дом, встречая ожесточенное сопротивление боевиков, нередко вооруженных гораздо лучше ополченцев. Но 30- 40-летние «партизаны» с автоматами АКМ-47 действовали умело, расчетливо и разумно распоряжались своими военными навыками и умениями, полученными в период строевой службы, а многие, закрепившие их в Афганистане, на масштабных армейских учениях, участвуя в аналогичных ситуациях в Чехословакии, других локальных военных операциях. Они по отцовски оберегали от рисковых шагов юных однополчан. Своими грамотными действиями, порой ценой своей крови или жизни спасли от гибели многих необстрелянных солдат.

В ответ на стрельбу боевиков военные вынуждены были вести ответный поражающий огонь. Но эта мера была вынужденная. На протяжении нескольких дней агрессивные силы НФА не реагировали ни на какие просьбы и уговоры воинов. В Баку в период между 20 января и 11 февраля погибло 38 военнослужащих. Многие, как лейтенант Сергей Утинский, пострадали от пуль боевиков, от камней, арматуры, брошенных в них с балконов, крыш, из подворотней домов азербайджанцами, ослепленными националистической заразой.

Бакинские события оказали губительное влияние на другие районы Азербайджана, представители Народного фронта на местах действовали безнаказанно и нагло. На юге Азербайджана были разгромлены и разогнаны советы, милиция. После январских событий было арестовано около 300 погромщиков и боевиков, в том числе многие руководители Народного фронта, однако они вскоре вышли на свободу и продолжили свою антисоветскую деятельность. Первого секретаря ЦК КП Азербайджана Абдурахмана Везирова Москва заменила на Аяза Муталибова, до этого недолго работавшего в должности председателя Совета Министров республики, на которую он был переведен с поста первого секретаря Сумгаитского горкома партии, из зловещего города, где два года назад, в феврале 1988 года состоялись первые в СССР крупнейшие бесчинства азербайджанцев на межнациональной почве против армян с многочисленными жертвами. Представитель Москвы в партийном руководстве Азербайджана Виктор Поляничко сохранил свои должности второго секретаря ЦК Компартии и председателя республиканского Оргкомитета по Нагорно-Карабахской автономной области. Никаких наказаний никто из государственно-партийного руководства республики, в том числе из правоохранительных органов, как и их московские кураторы не понесли.

29 февраля 1990 года состоялось закрытое заседание Верховного Совета СССР, посвященное событиям января в городе Баку. Народные депутаты СССР от Азербайджана потребовали на нем создания комиссии по расследованию действий армии, подобную, той, что расследовала события в Тбилиси 9 апреля 1989 года. В ответ министр обороны Д.Т. Язов, министр внутренних дел В.В. Бакатин, председатель КГБ СССР В.А. Крючков изложили факты о резне и бойне в Баку, устроенной национальными экстремистами, которые до этого никогда не появлялись в средствах массовой информации. И компромисс был предрешен. Комиссия не была создана. Доклад о резне и депортации армянского населения из Азербайджана приняли к сведению, без должной оценки остались и попытки националистических сил в совершении государственного переворота и оказания вооруженного сопротивления армии.

Таким образом, руководство СССР за «Событиями в Баку 20 января» фактически скрыло от своего народа, что в Азербайджане круче, чем в Прибалтийских республиках, в открытой и агрессивной вооруженной форме состоялись массовые выступления националистических сил против советской власти, за выход республики из состава Советского Союза. Что эти выступления мусульман сопровождались беспрецедентными убийствами и погромами, массовой насильственной депортацией армян и русских, жестким вооруженным сопротивлением армейским частям. Вина Москвы была очевидной. Ни в одной стране мира власти не позволили бы безнаказанно игнорировать такие погромы, повлекшие многие сотни жертв и тысячи пострадавших граждан страны, колоссальные не только материальный, но морально-политический урон. Руководство СССР не вмешивалось до тех пор, пока не встал вопрос о существовании в Азербайджане советской власти и фактическом выходе республики из состава Союза. Только ввод воинских частей в Баку в ночь на 20 января остановил кровавую вакханалию и восстановил в республике конституционный строй.

Азербайджанское партийное и государственное руководство воспользовалось такой беспринципной трактовкой Москвой январских событий в Баку. Оно полностью переложило на нее ответственность за свое политическое бессилие, потерю контроля над обстановкой не только в столице республики, но и на периферии, за фактический переход власти в руки лидеров националистического и антисоветского НФА, а также за многонедельный беспредел и вакханалию против армянского и русского населения, семей военнослужащих. А Советская Армия по азербайджанской версии стала виновной за гибель и ранения жителей города, пострадавших в большей степени от снайперов и вооруженных банд националистов.

«Вторжение в Баку огромного контингента частей Советской Армии и внутренних войск сопровождалось особенной жестокостью и невиданными зверствами. В результате распра- вы над мирным населением и незаконного введения войск 131 мирный житель был убит, 744 – ранен, 841 – незаконно арестован…» – такая оценка событий властями республики особенно пришлась по душе погромщикам, душегубам, их идеологам и вдохновителям.

Виктор Кривопусков

Как об этом рассказывают в Баку сегодня, спустя 26 лет.

20 января 1990 года в 00 часов 20 минут советские войска, прибывшие из других регионов СССР, без согласования с Президиумом Верховного Совета Азербайджанской ССР вторглись в город Баку. Тем самым были нарушены Конституции СССР и Азербайджанской ССР, а также Конституционный закон о суверенитете республики.

Вторжение в Баку крупного контингента частей советской армии, внутренних войск и отрядов специального назначения сопровождалось особой жестокостью.

Была учинена расправа над мирным населением, сотни людей были убиты, ранены, пропали без вести.

В общей сложности, в результате расправы над мирным населением, поднявшимся на борьбу за национальную свободу и территориальную целостность своей страны, было убито 133 человека, ранено 744 человека, незаконно арестован 841 человек и 5 человек пропало без вести.

Противоправное объявление чрезвычайного положения в Баку, вторжение вооруженных сил в город и устроенная зверская расправа над мирным населением с привлечением тяжелой техники в условиях полного отсутствия какого-либо сопротивления было преступлением против азербайджанского народа.

Кровавая трагедия, происшедшая в Баку в январе 1990 года, показала антинародный характер тоталитарного режима, когда вооруженные силы СССР в очередной раз были использованы не для защиты от внешней агрессии, а против собственного народа, фиктивность суверенных прав союзных республик.

Мнение армянской стороны

К 26-й годовщине геноцида армян в Баку постоянная комиссия Национального Собрания Нагорно-Карабахской Республики по внешним отношениям выступила с заявлением, в котором отмечается, что власти Азербайджана предают молчанию и забвению историю, пытаясь скрыть последствия произошедших в 1905, 1918 и 1990гг. фактов резни и политики геноцида в отношении армян.

В заявлении парламента НКР в частности говорится:

«С 13 по 19 января 1990 года азербайджанские власти организовали и осуществили массовую резню армянского населения в Баку. Около четверти миллиона местных армян подверглись насилию, резне и депортации лишь из-за своей национальной принадлежности, вследствие чего в Баку не осталось армянского населения. Недвижимое и движимое имущество тысяч бакинских армян было разграблено и отнято. Жертвами насилий стали свыше 400 армян, о чем свидетельствуют международные правозащитные организации.

Факты насилия, имевшие место в эти дни в Баку, стали продолжением не получивших должного осуждения погромов армянского населения в Сумгаите, произошедших в феврале 1988 года, а затем и в районах Азербайджана, где имелось компактное армянское население. Погромы армянского населения в Азербайджане были осуществлены с ведома и в условиях попустительства со стороны руководства СССР. Власти Азербайджана на государственном уровне распространили политику применения насилия против армянского населения и на территорию Нагорного Карабаха.

Власти Азербайджана не только искажают сущность "Черного января", но и предают молчанию и забвению историю "столицы трех погромов", пытаясь скрыть очевидные последствия произошедших в 1905, 1918 и 1990гг. в Баку фактов резни и политики геноцида в отношении армян Азербайджана.

Страшная резня армян в Баку до сих пор не получила достойной оценки. Более того, пользуясь атмосферой безнаказанности, руководство Азербайджана на протяжении последних двадцати шести лет последовательно осуществляет государственную политику армяноненавистничества, которая сопровождается периодическими нарушениями режима прекращения огня и угрозами возобновления войны.

Преклоняясь перед памятью невинных армян, ставших жертвами погромов и насильственной депортации в Баку, осуждая любые проявления ксенофобии, экстремизма и терроризма, постоянная комиссия Национального собрания НКР по внешним сношениям,

подтверждает, что погромы армян в Баку полностью соответствуют юридической формулировке преступления геноцида, установленной принятой ООН 9 декабря 1948 года Конвенцией о предупреждении преступления геноцида и наказании за него;

утверждает, что Нагорно-Карабахская Республика будет последовательна в привлечении организаторов и исполнителей геноцида армян Азербайджана к ответственности согласно международным нормам;

призывает цивилизованное мировое сообщество и парламентские организации осудить массовые погромы армянского населения в Баку и дать правовую оценку этим событиям».

20 января 1990 года подразделения советских войск вошли в столицу Азербайджанской ССР город Баку. Целью военной операции стало подавление выступлений оппозиции. Позже события в Баку получили название Черный январь.

На фоне нерешенного карабахского вопроса, в Азербайджане возникло движение НФА - Народный фронт Азербайджана, которое встало в авангарде национального движения и призывало к радикальным действиям. Серьезные беспорядки в конце 1989 года возникли в Нахичеванской АССР, где толпой было уничтожено более 700 километров границы с Ираном, целью акции было воссоединение с соотечественниками, живущими в этой стране. Данные действия были жестко осуждены президиумом Верховного Совета СССР, посчитавшего произошедшие проявлением исламского фундаментализма.

Беспорядки в Баку начались 11 января с митинга НФА против бездействия власти в решении карабахского вопроса. В тот же день группа радикально настроенных членов Народного фронта штурмом взяла несколько административных зданий и захватила власть в городе Ленкорань на юге республики, свергнув там советскую власть.

13 января в Баку на площади имени Ленина начался митинг с требованием отставки первого секретаря ЦК Компартии Азербайджанской ССР Абдурахмана Везирова, который, по мнению ораторов, не смог обеспечить безопасность азербайджанского населения в Нагорном Карабахе и прилегающих районах. На этом же митинге было объявлено о создании Совета национальной обороны во главе с Абульфазом Эльчибеем. Тогда же произошли и армянские погромы.

Через четыре дня около здания республиканского ЦК Компартии начался бессрочный митинг, участники которого перекрыли все подходы к госучреждению. В качестве акта устрашения перед зданием поставили виселицу. 18 января в республике началась всеобщая забастовка. На следующий день, после того как власти запретили публикацию ультиматума Народного фронта о немедленном созыве чрезвычайной сессии Верховного Совета Азербайджанской ССР, к забастовке присоединились работники типографий. Опасаясь ввода регулярных воинских подразделений, активисты НФА начали блокаду военных казарм. На подступах к армейским казармам были возведены баррикады из грузовиков и бетонных блоков.

Между тем, с утра 19 января перед зданием ЦК Компартии Азербайджана проходил многотысячный митинг, участники которого требовали не вводить в действие Указ Президиума Верховного Совета СССР о введении чрезвычайного положения в ряде районов Азербайджана и добивались отставки республиканского руководства. Пикетчиками было окружено здание телецентра. В 12 часов дня, по истечению срока ультиматума НФА, они заняли здание телецентра и отключили канал центрального телевидения. В тот же день чрезвычайная сессия Верховного Совета Нахичеванской АССР приняла постановление о выходе Нахичеванской АССР из Союза ССР и объявлении независимости. К этому времени Народный фронт уже де-факто контролировал ряд регионов Азербайджана.

Люди были взбудоражены разговорами о смене Веризова в ЦК Компартии Азербайджана на главу местного КГБ Вагифа Гусейнова. Митингующие требовали поставить во главе республики секретаря ЦК Гасана Гасанова.

Для стабилизации ситуации в Баку прибыли прибыли секретарь ЦК КПСС Андрей Гиренко, член Президентского Совета Евгений Примаков, министр обороны СССР маршал Дмитрий Язов, главнокомандующий сухопутными войсками, заместитель министра обороны генерал армии Валентин Варенников. Как позднее рассказывал Андрей Гиренко: «Мы встретились с Эльчибеем и другими лидерами Народного фронта. Мы с Примаковым приняли их, поговорили. Мне стало ясно, что Везиров полностью потерял контроль над ситуацией. Я встречался с одним из активистов Народного фронта буквально накануне событий той ночи. Было ясно, что войска не могут вечно быть отрезанными от города. Я умолял его разобрать баррикады на дорогах и аэродромах, спасти людей от опасного столкновения с войсками».

Воинские подразделения стали входить в Баку еще 12 января. На подступах к Баку была создана крупная оперативная группировка общей численностью более 50 тысяч военнослужащих из состава частей Закавказского, Московского, Ленинградского, других военных округов, военно-морского флота, внутренних войск МВД. Бакинская бухта и подходы к ней были блокированы кораблями и катерами Каспийской военной флотилии. В операции, получившей кодовое название «Удар», были задействованы 76-я воздушно-десантная дивизия, 56-я десантно-штурмовая бригада, а также 106-я воздушно-десантная дивизия под командованием генерал-майора Александра Лебедя.

В ночь на 20 января 1990 года советская армия начала штурм Баку в соответствии с решением советских властей о введении чрезвычайного положения. Однако население Азербайджана не знало о происходящем из-за отключения телеэфира. О режиме ЧП люди узнали только из сообщений радио в 5.30 утра, тогда же с вертолетов стали разбрасывать информационные листовки. Войска, входившие в город, регулярно попадали под обстрел, солдаты открывали ответный огонь.

Позже пресса сообщала, что военная операция сопровождалась умышленным убийством мирного населения, военнослужащие открывали огонь даже по сотрудникам милиции. В то же время никто из организаторов акций оппозиции не погиб. Газета «Коммерсантъ» сообщала в те дни: «Пожалуй, наиболее кровопролитные бои были в районе Сальянских казарм. Говорит очевидец событий Асиф Гасанов: солдаты сломали пикеты из автобусов, — обстреливают жилые дома, ребята 14-16 лет ложатся под бронетранспортёры. Они абсолютно безоружны, я вам честное слово даю. Однако военнослужащие, опрошенные корр. «Ъ», утверждали, что пикетчики были вооружены автоматическим оружием, Другие очевидцы свидетельствуют, что вооружение состояло из бутылок с зажигательной смесью, ракетниц и пистолетов».

А вот свидетельства кинорежиссера Станислава Говорухина, опубликованные газетой «Московские новости»: «В ночь с 19-го на 20-е в город всё-таки вошли войска. Но Советская Армия вошла в советский город… как армия оккупантов: под покровом ночи, на танках и бронемашинах, расчищая себе путь огнём и мечом. По данным военного коменданта, расход боеприпасов в эту ночь — 60 тысяч патронов. На сумгаитской дороге стояла на обочине, пропуская танковую колонну, легковая машина, в ней — трое учёных из Академии наук, трое профессоров, одна из них — женщина. Вдруг танк выехал из колонны, скрежеща гусеницами по металлу, переехал машину, раздавив всех пассажиров. Колонна не остановилась — ушла громить «врага, засевшего в городе».

Вечером 21 января открылась чрезвычайная сессия Верховного Совета Азербайджанской ССР, которая признала неправомерным ввод войск в Баку и приостановила указ Президиума Верховного Совета СССР о чрезвычайном положении в городе, заявив, что, если центральные власти проигнорируют это решение, будет поставлен вопрос о выходе Азербайджана из СССР. 25 января суда, блокирующие бакинскую бухту, были захвачены военно-морским десантом. Несколько дней сопротивление продолжалось в Нахичевани, но вскоре и здесь сопротивление Народного фронта было подавлено.

В результате событий Черного января погибли от 131 до 170, около 800 получили ранения. Также был убит 21 солдат советской армии.

Почти всё население Баку 22 января вышло на общие похороны жертв трагедии, которые были захоронены как герои борьбы за независимость в парке им. Кирова. Мечеть взяла на себя руководство организацией и проведением похорон.

Первый Секретарь ЦК Компартии Азербайджанской ССР Везиров ещё до ввода войск перебрался в Москву. Временное руководство республикой Бюро ЦК возложило на Виктора Поляничко и Аяза Муталибова. Деятельность Совета национальной обороны была запрещена, начались аресты членов Народного фронта Азербайджана. По данным народных депутатов СССР от Азербайджанской ССР на 10 января в тюрьмах Баку содержалось около 220 арестованных, ещё около 100 человек находилось за пределами Азербайджана. Однако вскоре лидеры НФА были отпущены на свободу.

20 января объявлен траурным днём в Азербайджане и отмечается как День всенародной скорби. В память о событиях «Чёрного января» станция Бакинского метрополитена под названием «11-ая Красная Армия» была переименована в «20 января».

В этот день на всей территории Азербайджана объявляется минута молчания. Корабли, автомобили и поезда дают траурные звуковые сигналы. В этот день в знак скорби по всей стране приспускаются государственные флаги.

В этот день представители государства и правительства, сотрудники дипломатического корпуса, простые граждане приходят на Аллею Шехидов, чтобы воздать дань памяти жертв “Черного января” 1990 года.

Как сообщает сайт, профессор МГИМО Владимир Сухой на портале “Москва-Баку” вспоминает о трагических январских событиях в Баку.

“Шехиды в мусульманском мире - это борцы за веру: веру в Бога, в добро и справедливость, в светлое будущее своей страны и народа. Мирные мусульмане террористов-смертников к шехидам не относят, ибо ислам, как и все религии мира, осуждает террор и насилие.

Аллея Шехидов заложена в Баку в честь жертв трагических событий 20 января 1990 года. В январе 1990 года в Баку начались волнения по поводу армяно-азербайджанского конфликта из-за Карабаха, и так как Азербайджан еще входил в состав СССР, в ночь с 19 на 20 января в город были введены подразделения Советской Армии. Советские войска расстреливали мирное население, были убиты и ранены сотни безвинных людей. 137 человек погибло, 744 получили ранения, 841 был незаконно арестован.

В 1994 году Милли Меджлис принял специальное решение, связанное с трагедией Кровавого Января. 20 января объявлен траурным днём в Азербайджане и отмечается как День всенародной скорби. В память о событиях «Чёрного января» станция Бакинского метрополитена под названием «11-ая Красная Армия» была переименована в «20 января».

… Аллея начинается мавзолеем, а заканчивается монументом с вечным огнем. Между ними – могилы из мрамора и гранита, где похоронены жертвы трагедии. Смотришь на лица и на даты жизни погибших и просто жутко становится: девушки, молодые ребята, пара молодоженов 19 и 20 лет…

Двенадцатилетняя Лариса Мамедова, убитая во время обстрела советскими солдатами пассажирского автобуса. Семнадцатилетняя Вера Бессантина. Сорокапятилетний Борис Ефимичев. На его плите – надпись: “Был слепым, убит штыком”. И много других, на могилы которых граждане с потухшими от горя глазами, обычно двигающиеся в этот день к Аллее Шехидов по Парламентскому проспекту и улице Мехди Гусейна, возлагают цветы. И не перестаешь задаваться вопросами: «По чьей вине эти люди оказались на пути девяти граммов свинца?» «Кто толкнул их под пули?». И главное: «За что?»

https://youtu.be/7dULIx9cczg

Народ, в основном молодежь, митинговавшая на бакинских площадях и улицах в январе 1990 года, возмущался главным образом позицией Москвы в карабахском вопросе. К этому времени уже два года длилось армяно-азербайджанское противостояние. Гнев и возмущение тысяч азербайджанцев вызывало то, что союзный Центр позволил практически вывести Нагорный Карабах из-под законной юрисдикции Азербайджана, тем самым грубо нарушив конституции – и “общую”, и республиканскую. А Москва не нашла ничего лучшего, как применить военную силу.

С точки зрения политики «Черный январь» в Баку был сложным и неоднозначным событием, но абсолютно непререкаемо одно: прибегнув к необоснованному и чрезмерному применению силы, тогдашний Кремль расстрелял не только азербайджанцев, но и веру в советскую идеологию и коммунистические идолы.

Как развивались события в Баку? В начале января 1990 года на пригородных трассах и главных магистралях столицы появились первые пикеты оппозиционного правящей Компартии Азербайджана Народного фронта, численность которых стала стремительно расти. 11 января Народный фронт Азербайджана организовал в Баку массовый митинг, чтобы выразить протест против бездеятельности правительства, которое, по мнению митингующих, не смогло обеспечить безопасность азербайджанского населения в Нагорном Карабахе и прилегающих районах.

Какие силы и как именно спровоцировали эти эксцессы, до сих пор тайна за семью печатями. Рассказывают много всякого о «провокационных выступлениях на площадях». В вышедшем в начале 2000 года указе президента Азербайджана Гейдара Алиева о январских событиях 1990 года говорится, что из Баку было вывезено много документов и материалов, связанных с преступлениями той поры. Возможно, среди спешно вывезенных бумаг были и те, в которых названы авторы многих провокаций.

17 января сторонники Народного фронта начали непрерывный митинг перед зданием ЦК Компартии, перекрыв к нему все подходы. У здания появилась виселица, но было ли это настоящее орудие для казни или всего лишь символ устрашения, неясно. В течение 17 и 18 января были предприняты три попытки захвата здания ЦК. Все попытки были отражены подразделениями внутренних войск без применения оружия и спецсредств.

Началась блокада военных казарм. Кульминацией всего этого стала блокада военного городка частей 295-й дивизии, дислоцированных в Сальянских казармах. С утра 19 января перед зданием ЦК проходил многотысячный митинг, участники которого требовали отставки республиканского руководства. К этому времени столица Азербайджана оказалась отсечённой от остальной страны пикетами. Не выходили газеты, начались перебои в водоснабжении, остановились заводы, закрылось до 70 процентов хлебных магазинов. Пикетчиками было окружено здание телецентра.

В этой ситуации в ночь на 20 января 1990 года “ударные части” Советской Армии брали Баку как осажденную крепость. Войска, применяя оружие, прорывали пикеты на Аэропортовском шоссе, Тбилисском проспекте и других дорогах, ведущих в город. Одновременно армейские подразделения занимались разблокированием казарм: самые кровопролитные столкновения были в районе Сальянских казарм.

По свидетельству очевидцев, ребята 14-16 лет ложились под бронетранспортёры, пытаясь преградить им путь. Они были безоружны, однако военнослужащие, опрошенные журналистами, утверждали, что пикетчики были вооружены автоматическим оружием. Другие очевидцы свидетельствуют, что вооружение состояло из бутылок с зажигательной смесью, ракетниц и пистолетов.

Танки сметали баррикады и провоцировали ДТП. Британский журналист Том де Ваал сообщал для Русской службы Би-би-си: «Танки переползали через баррикады, сминая на своём пути автомобили и даже фургоны скорой помощи. Солдаты стреляли в бегущих людей, добивали раненых. Был обстрелян автобус с мирными жителями, и многие пассажиры погибли».

О вводе войск и объявлении чрезвычайного положения жители города узнали ранним утром, но до этого уже было убито 82 человека, в большинстве своём никакого отношения к пикетам не имевших. Военная операция сопровождалась крайней жестокостью - стреляли по любой движущейся мишени и просто по тёмным переулкам и окнам домов.

Ввергнутый в шок город утром 20 января увидел асфальт, залитый кровью, которую не успевали смывать брандспойтами, раздавленные танками тела, месиво из человеческой плоти и искореженного металла. Из многочисленных показаний свидетелей явствует, что военные, вывозя с мест событий раздавленные военной техникой трупы и отдельные части тел, таким образом пытались скрыть следы совершённых деяний.

По поводу ввода войск в Баку еженедельник «Московские новости» от 18 февраля 1990 года писал: «В ночь с 19-го на 20-е в город всё-таки вошли войска. Но Советская Армия вошла в советский город… как армия оккупантов: под покровом ночи, на танках и бронемашинах, расчищая себе путь огнём и мечом.

По данным военного коменданта, расход боеприпасов в эту ночь - 60 тысяч патронов. На сумгаитской дороге стояла на обочине, пропуская танковую колонну, легковая машина, в ней - трое учёных из Академии наук, трое профессоров, одна из них - женщина. Вдруг танк выехал из колонны, скрежеща гусеницами по металлу, переехал машину, раздавив всех пассажиров. Колонна не остановилась - ушла громить «врага, засевшего в городе»… Если войска вошли в город не для того, чтобы защитить город, тогда для чего? Два миллиона жителей Баку поняли это так: танки вошли в город, чтобы наказать народ, требующий суверенитета. И наказать примерно, чтобы другим республикам было неповадно.

Что ж, в таком случае военная экспедиция в Баку убедительно доказала, что империя и сегодня может держаться на штыках… Вооруженные силы СССР были использованы в Баку не для защиты от внешней агрессии, а против собственного народа. Эта карательная операция представляет собой заранее организованное побоище невинных людей, совершенное с применением запрещенных международным правом средств ведения войны».

Так за что двадцать восемь лет назад в ночь на 20 января был расстрелян Баку? Министр обороны СССР Дмитрий Язов заявлял тогда, что войска в Баку спасали советскую власть. Эта фраза ровным счетом ничего не может прояснить, если не ответить на вопрос, почему вдруг в Азербайджане так возненавидели советскую власть, что ее надо было срочно спасать? Кстати, массовых антирусских настроений или акций не было в Азербайджане даже тогда, когда гусеницы советских танков вдавливали человеческие тела в бакинский асфальт. Были боль, недоумение, отчаяние, ярость, были факты беззаконий, но никакой антирусской злобы не было.

В связи с трагическими событиями 20 января 1990 года в Баку тогдашний персональный пенсионер союзного значения Гейдар Алиев провёл в постоянном представительстве Азербайджанской ССР в Москве (ныне - посольство Азербайджана) пресс-конференцию, на которой осудил ввод войск в Баку и обвинил Михаила Горбачёва в нарушении Конституции. В этих условиях Гейдар Алиев принял решение покинуть Москву и возвратиться на родину.

В 1995 году основатель современного Азербайджана Гейдар Алиев скажет такие слова: «20 января 1990 года является самой трагической, черной страницей, в то же время страницей героизма, мужества в истории азербайджанского народа. Прошло пять лет с тех страшных дней. Полагаю, что чем больше мы будем отдаляться от тех дней, тем больше мы будем осознавать их значимость в истории азербайджанского народа и, возможно, будущие поколения дадут им более верную, более правильную оценку. Но одно является истиной, и это то, что 20 января 1990 года стало поворотным этапом в жизни азербайджанского народа».

… Если спуститься от вечного огня на Аллее Шехидов немного вниз и повернуть налево, то через несколько десятков метров можно выйти на обзорную площадку, откуда открывается потрясающий вид на весь Баку. Особенно интересно посмотреть на Аллею Шехидов и на Баку с высоты птичьего полета ночью. Аллея утопает в ярком свете огней. Может быть, это души погибших пылают в темени ночи. Вечная им память. И вечный покой”.